Пару недель назад мне посчастливилось посетить международный слёт исследователей настольных игр, который проходил в этом году в городе Хемнице, Саксония, в советское время именовавшимся Карл-Маркс-Штадт. В этом посте я коротко расскажу и покажу, что интересного я там услышал и увидел.

Великий Карл

Board Game Studies Colloquium проводился уже в 27-й раз! Первая встреча бордцовского клуба проходила в далёком 1995 году, а в 1997 вышел первый номер одноимённого журнала Board Game Studies, который издаётся по сей день. Основатель и редактор журнала Alex de Voogt, голландский исследователь, ныне профессор одного из американских университетов, чью лекцию я также посетил за день до начала конференции — в Берлине. Мне удалось пообщаться во время кофе-брейка с отцом-основателем боард-гейм-стадиз и задать ему пару вопросов. 

В беседе я упомянул теорию, которую вычитал в одной из любимых статей на Тесере, автор которой предлагал делить классические настольные игры на 4 категории, отражающие основные аспекты жизнедеятельности человека — войны (шахматы), походы (нарды), управление территориями (го) и сельское хозяйство (манкала). Я рассказал, что в рамках своего арт-исследовательского проекта в Бишкеке интересовался местной манкала-игрой под названием тогуз-коргоол. 

Я поинтересовался, если игры с механикой манкала посвящены сельскому хозяйству, то можно ли выдвинуть тезис о том, что среди некогда кочевых народов Центральной Азии эти игры, принесённые арабами из Африки, стали популярными именно при переходе к осёдлому образу жизни? По мнению херра Вогта, данная теория устарела; в классических играх тема может быть легко реинтерпретирована в зависимости от местного контекста. Например, у кочевых народов вместо совместного пула семян, которыми управляют игроки, перемещая их по лункам — тематически могли быть овцы на выпасе.

Среди выступающих на коллоквиуме в Хемнице было много людей в преклонных годах, немудрено, столько лет исследовать настолки! Как коллоквиум, так и журнал в большей степени посвящены исследованию классических настольных игр — шахмат, нард, игр семейства манкала. Однако среди лекторов были и более молодые исследователи, чей интерес зачастую связан с играми более современными.

Изучив программу, я выбрал один из дней, чтобы приехать в Хемниц лично (в остальные дни я выборочно прослушал несколько докладов через Зум). Много выступлений были посвящены музеефикации настольных игр; например, я узнал, что единственный полноценный музей настольных игр находится именно в Хемнице, который имеет в этом году престижный статус культурной столицы Европы. Я было хотел уточнить, в Москве и Петербурге тоже есть музеи настолок, но погуглив выяснил, что оба этих небольших музея при магазинах Игровед закрылись в позапрошлом году.

Среди проблем музеефикации настолок упоминалось то, что в игры надо играть, а не только смотреть на них за стеклом в качестве экспоната. Например, медитативный звук перекладывания камушков в играх семейства манкалы является очень важным аспектом игры. Другая проблема музеефикации современных настольных игр связана с повсеместным использованием пластиковых компонентов, с которыми музейные работники не хотят иметь дела — неизвестно как со временем будет менять свои свойства пластик и как его при необходимости реставрировать.

Шахматы из покрышек

Один из докладов был полностью посвящён истории современных материалов в играх — производители новых видов резины, пластика и других материалов, призванных заменить, например, слоновую кость, очень часто рекламировали их через создание своих комплектов шахмат и шашек. В докладе американского исследователя были примеры даже из СССР.

Название другого доклада вызвало у меня особый интерес, так как в нём упоминались сразу два моих главных хобби и иследовательских темы — настольные игры и граффити. Правда лекторка из Индии рассказывала не про современные настолки и молодёжную уличную субкультуру, а про древние настенные индийские игры выточенные на стенах древних храмов, которые они с коллегами выискивали в джунглях в штате Махараштра.

Однако мой интерес всё же связан с более современными феноменами, поэтому блок, на который я приехал в Хемниц, был посвящён настольным играм в Германии ХХ века. Тут можно отметить, что помимо самой лекционной программы, на площадке коллоквиума был организован небольшой музей настольных игр, в котором было представлено много очень занятных старых настольних игр, в том числе игр, сделанных в ГДР.

Первый из выступающих в блоке как раз рассказывал про то, как геймдизайн развивался в те годы, основной фокус был сделан на игре Train и её авторе, вероятно, единственном профессиональном гейм-дизайнере в Восточной Германии. В те годы издательства были готовы публиковать игры, но они были очень ограничены в том, что они могли произвести. Например, один из авторов получил отказ в публикации по причине того, что издательство просто не могло произвести игру. Зато на складе скопилось много фишек домино и автору предложили взамен придумать настолку с доминошками. 

Анализируя игру Train, редкий по тем временам пример достаточно комплексной стратегической экономичесткой игры, лектор отмечал её необычные аспекты; например, большинство ресурсов и элементов на поле принадлежали всем игрокам, что, вероятно, отражало идею отказа от частной собственности в социалистических странах.

Самодельные игры в ГДР

Следующий доклад, который мне лично был интересен больше всего, был посвящён менее официальным аспектам настольного хобби в те годы — самодельным играм. Лектор, со-автор книги про игры в ГДР и представитель организации, связанной с использованием игр в образовании, рассказывал о том, как люди создавали свои копии известных на Западе игр — конечно в первую очередь «Монополии». 

Среди примеров в книге и докладе много весьма творческих интерпретаций известных игр, в которых менялись не только названия, flavor текст и сеттинг (что само по себе тоже очень интересно), но и механики игр. Например, известная «Игра в жизнь» была переделана одним из энтузиастов таким образом, что события влияли на всех игроков, а не только на одного или одну из них — это, вполне вероятно, так же отражало менее индивидуалистическую природу жизни при социализме. 

Некоторые из игр были весьма политизированы, поэтому были и примеры, когда подобными подпольными авторами и их творениями интересовались сотрудники Штази.

Последний доклад в блоке, который я послушал и побежал на вокзал ловить свою электричку обратно в Берлин, был посвящён семейке 1930-х годов под названием «Евреи, вон!» — игроки, порядочные немцы того времени, заняты походами по еврейским магазинчикам и вычислению там евреев, которых затем надо высылать из страны. В конце игры тот или та, кто смогут выслать из Германии больше мигрантов (ой простите, евреев) — побеждают. 

Настольная игра Juden Raus

Автор доклада, на мой взгляд, весьма вольно интерпретировал некоторые аспекты игры. Например, он тестировал игру на шестерых и обнаружил, что при таком составе игроков часто фигурок шляп, симполизирующих евреев не хватало. Из этого он делал вывод, что за этим крылся какой-то глубокий смысл. После доклада, один из слушателей в зале так же, как и я, поставил это утверждение под сомнение, справедливо отметив, что скорее всего издатели просто сэкономили и не стали указывать в правилах, как это сейчас часто делают, что тех или иных компонентов должно быть достаточно и при необходимости их можно заменить чем-то ещё.

Мой путь в Хемниц и обратно пролегал через города, вероятно знакомые многим настольщикам по игровому полю «Нуклеум», стратегической настольной игре в сеттинге альтернативной истории 19 века. Мой особый интерес в настолках — это транспортные игры. Сейчас я работаю над большим видео о репрезентации транспортных сетей Берлина и его окрестностей в настольных играх. Подписывайтесь на мой канал в Телеграме, чтобы узнать когда это и другие видео будут опубликованы, и не только это. Хороших всем игр и путешествий (игровых и взаправдашних)!

Всё такое родное...